Часть 1
Мы не были тем типом людей, которые не ищут ответа. Мы больше похожи на тех, которые не дают ответа. Как личность, каждый из нас был находчивым, самостоятельным, и не сворачивающим со своего пути – лучше смерть, чем компромисс. Когда мы объединились, то эти способности стали в пять раз сильнее, потому что мы отчаянно защищали друг друга. Все три из известных определений слова банда определенно соответствовали нам: 1) мы были группой, которая сформирована по социальным причинам, таким как преступное поведение; 2) мы были объединением людей с похожими вкусами и общими интересами, которые собрались для сотрудничества; и 3) мы были группой людей, созданной для преступлений или других антиобщественных целей. У нас также было ощущение верности банде: мы доверяли только своим самым старым друзьям, и нашли все необходимое друг в друге.
Наша групповая сила воли заставила нас преуспеть в сроках, но не сделала путешествие легче. Мы не были похожи на другие группы-однодневки; мы не принимали любезно чью-либо критику — ни наших пэров, ни проходимцев, которые попытались подписать с нами нечестные контракты, ни представителей A&R (звукозаписывающих компаний), соперничающих, чтобы сотрудничать с нами. Мы не сделали ничего, чтобы добиться признания, и мы избегали легкого успеха. Мы ждали нашей популярности, чтобы заявить о себе и чтобы нас заметила индустрия. И когда это случилось, мы заплатили им.
Мы репетировали каждый день, работая над известными нам песнями, и были похожи на очередную группу, играющую “Move to the City» и «Reckless Life»и перепевающую, тем самым, песни «Hollywood Rose» . У нас была небольшая дерьмовая аранжировочная станция (PA), так что мы сочинили большинство музыки без Эксла, на самом деле поющего с нами. Он пел своим голосом и слушал и реагировал на наши разговоры об аранжировках. Спустя три ночи у нас был полностью готовый сет-лист, который также включал «Don’t Cry» и «Shadow of Your Love» и таким образом мы единодушно решили, что теперь готовы для публичного выступления. Мы смогли бы организовать концерт в местном клубе, потому что, все вместе, все мы знали нужных людей, но нет, мы решили, что после трех репетиций мы готовы к туру. И не только к туру выходного дня по клубам в округе Лос-Анджелеса; мы приняли предложение Даффа совершить поездку из Сакраменто вплоть до его родного города Сиэтл. Это было совершенно невероятно, но нам показалось это наиболее благоразумной идеей в мире.
Мы планировали собраться и отправится через несколько дней, но наше рвение испугало нашего барабанщика, Роба Гарднера (Rob Gardner), так что он сразу оставил группу. Это никого не удивило, потому что Роб мог играть достаточно хорошо, но он не подходил с самого начала; он не из той самой породы, он не был одним из нас: он не был личностью, готовой продать душу за рок-н-ролл (sell-your-soul-for-rock-and-roll type). Это был вежливый уход — мы не могли никого представить, кто сыграет последние три репетиции, готовясь к поездке по побережью в составе неизвестной группы без копейки в кармане, но мы приняли его решение. Мы не могли остановиться, так что я назвал одного известного мне барабанщика, которого поедет с нами тут же, если мы позовем его: Стивен Адлер.
Мы наблюдали, как Стивен настраивал свои серебряно-синие басовые барабаны и разминался на двух басовых бочках на репетиции следующим днем. Его эстетические критерии отсутствовали, но это не было неразрешимой проблемой. Эта ситуация исправилась в типичной для Ганзов манере: когда Стивен вышел отлить, Иззи и Дафф оторвали от пола один из его басовых барабанов, и один малый том барабана. Стивен вернулся, сел, и начал отсчет следующей песни прежде, чем он понял, что чего-то не хватает.
«Эй, где мой другой басовый барабан?» спросил он, озираясь, как будто он потерял его на пути из ванной или еще где-то. «Я приехал сюда с двумя… а мои другие барабаны?» “Не волнуйся об этом, чувак. Они тебе не нужны, только отсчитывай песню», сказал Иззи.
Стивен так и не вернул себе свой дополнительный басовый барабан, и это была лучшая вещь, которая когда-либо случалась с ним. Из нас пятерых он был наиболее условно современен, именно он, принимая все во внимание, придал ключевой элемент нашему звуку — но мы не собирались позволять ему молотить всю ночь напролет. Мы принуждали его двигаться вперед, быть четырех-четвертным (4/4) барабанщиком рок-н-ролла, который дополняет и легко сочетается с басовым стилем Даффа, предоставляя мне и Иззи свободу для блюзового рок-н-ролла с невротическим тоном панка первого поколения. Вдобавок надо упомянуть лирику и вокальную интонацию Эксла. У Эксла был уникальный голос; великолепный по своему диапазону и тону, но хотя напряженный и напористый, в нем была изумительная проникновенность, блюзовые черты, при том, что он был на заднем плане в церковном хоре, когда учился в начальной школе.
К концу своего прослушивания Стивен был нанят, и оригинальный состав Guns N’Roses был сформирован и укомплектован. Дафф заказал тур; все, что нам было необходимо — это колеса. Любой, кто более менее знаком с музыкантами, знает это: как правило, они имеют большой опыт по части «заимствования» машин у друзей. Потребовался один телефонный звонок и немного усилий, чтобы заручиться поддержкой наших друзей Дэнни и Джо, чей автомобиль и лояльность мы использовали очень регулярно. Чтобы подсластить дело, мы назначили Дэнни нашим тур-менеджером и Джо — нашим тур-администратором и на следующее утро потрепанный зеленый внедорожник Oldsmobile Дэнни прибыл в Долину, чтобы прицепить U-Haul трейлер, который мы заполнили усилителями, гитарами и барабанной установкой.
Всемером мы забились в этот Olds середины 70-х и отправились в поездку, предложенную Даффом, более чем на тысячу миль. Мы были за пределами Фресно, двести миль от Лос-Анджелеса и двести миль не доезжая до Сакраменто, когда автомобиль сломался. Дэнни не был тем типом парней, хвастающим ради AAA (явно какая-то автомобильная ассоциация), так как к счастью мы сломались недалеко от бензоколонки, где выяснили, что замена необходимых запчастей займет четыре дня. В этом случае, мы могли отказаться от всех концертов.
Наш энтузиазм был слишком велик, чтобы предположить задержку или мыслить практично, так что мы велели Дэнни и Джо оставаться с автомобилем и инструментами до окончания ремонта и встретить нас в Портленде (приблизительно семьсот пятьдесят миль по дороге), на одном из концертов маршрута. Оттуда, по нашим планам, мы поедем в Сиэтл вместе (приблизительно на сто семьдесят пять миль дальше), чтобы сыграть заключительный концерт нашего тура с нашим собственным оборудованием. Вскоре Дэнни и Джо в нашем сопровождении вернулись во Фресно, ждать окончания ремонта автомобиля, но ни это, ни очевидная альтернатива возвращения не обдумывались серьезно. Мы даже не задумывались, как передвигаться с одного концерта к другому, не говоря уже о том, где мы будем на время заимствовать усилители и барабаны, когда туда доберемся. Мы действительно не имели ни малейшего понятия об этом дерьме; пятеро из нас не колебались — мы отправились в путь автостопом.
Мы отдали Дэнни и Джо все наши наличные деньги, чтобы заплатить за автомобиль, что-то около двадцати долларов — и пошли к шоссе, с гитарными чехлами в руках. За несколько часов не остановилось ни одно транспортное средство, что не поколебало нашу уверенность. Мы не теряли надежду, проверяя эффективность различных вариантов доступности нам путешествия автостопом: пять парней без видимого багажа; два голосующих парня и три парня, прячущихся в кустах; один парень с чехлом для гитары; только Эксл и Иззи; только Иззи и я; только Эксл и я; один только улыбающийся Стивен; один только Дафф. Ничто, казалось, не работало; люди Фресно избегали нас в любом случае, виде, или форме.
Потребовалось приблизительно шесть часов, чтобы наши неудачи вроде как закончились; водитель грузовика согласился подвезти нас, разместив на переднем сиденье и маленькой скамье позади в его кабине. Это было маленький отсек, ставший еще меньше из-за гитарных чехлов и явной интенсивной склонности этого парня к амфетаминам. Он разделил экономно свою заначку с нами, что сделало его бесконечные истории из жизни на дороге более удобоваримыми: впятером мы были довольно циничными и саркастическими, так что сначала мы были совершенно удивлены безумием этого парня. Например, той ночью, на следующий день, и день после того, как это случалось, я думал, что скорее сам сойду с ума. Когда мы наконец останавливались, чтобы этот парень смог поспать некоторое время в своей кабине — длительность остановки была постоянно непостоянной величиной, от одного часа до половины дня — мы могли ломать парковые скамейки, писать песни, когда восходит солнце, или просто ходить вокруг грязного водителя-лихача.
Через нескольких дней наш шофер начал пахнуть особенно резко и его прежде приветливая, бессвязная болтовня, казалось, становилась мрачной и странной. Скоро все мы были разочарованы. Он сообщил нам, что запланировал ехать в объезд, чтобы набрать больше скорости на “своей старой леди”. Было не похоже, что ситуация может измениться к лучшему. Тут же он остановился, чтобы погрузиться в одну из своих бесконечных дремот, нам все это слишком надоело, и сил не было больше это терпеть. Мы решили изучить варианты нашего голосования автостопом, чтобы продолжить поездку, полагая, что на худой конец нас найдет демон амфетаминов и будет подбирать нас всякий раз после своего пробуждения. Он вероятно даже не подумал бы, что мы бросили его.
Наши перспективы были не многочисленны, потому что, среди нас пятерых, не было ни одного с явными признаками привлекательности, начиная с черно-красного кожаного длинного непромокаемого пальто Даффа до наших черных кожаных пиджаков, длинных волос, и многодневной дорожной грязи. Я понятия не имею, как долго мы ждали, но в конечном счете мы остановили двух цыпочек в пикапе с дугами. Они вывезли нас в предместья Портленда, и как только мы добрались до городских окраин, все было хорошо — друг Даффа Доннер из Сиэтла послал кого-то нас встретить и сообщить о звонке Дэнни и Джо: очевидно автомобиль был слишком ненадежен для поездки, так что они вернулись в Лос-Анджелес. Похоже, это нас не волновало; мы ликовали, даже притом, что мы пропустили все концерты на своем маршруте. Это не имело никакого значение для нас, пока у нас была возможность заключительного концерта тура — как намечалось, в Сиэтле, и имелось в виду, что этот последний концерт тура станет первым шоу Guns N’Roses, который когда-либо был.
Прибытие в Сиэтл было особенно победным, потому что мы реально сделали это (последняя поездка закончилась без проблем), и также потому, что дом Доннера был настоящим Animal House. В день нашего приезда, они организовали барбекю, как мне казалось в нашу честь, которое никогда не заканчивалось — все бушевало, когда мы вырвались оттуда, так же, как и в самом начале приветствовали пятерых незнакомцев из Лос-Анджелеса, вошедших в дверь. Был бесконечный запас марихуаны, море выпивки, и люди, спящие, употребляющие, или трахающиеся в каждом углу. Это было похоже на послеконцертные вечеринки Guns N’ Roses…, которые начались раньше нашего первого концерта.