Глава 8.
Я могу сказать одну вещь о «музыкальных особенностях» 1987,так уж вышло, что этот год более соответствовал восьмидесятым, на мой взгляд, чем все десятилетие.
В 1987 году «Livin’ on a Prayer» Bon Jovi продержался на первом месте с 14 февраля до 7 марта — дольше любого другого сингла этого года. В 1987 Уитни Хьюстон стала первой соло-певицей, чей дебютный альбом стал номером 1. Роберт Палмер (Robert Palmer) забрал домой Грэмми за лучшее сольное вокальное рок исполнение «Addicted to Love» и Eurythmies получили Грэмми в номинации лучшее вокальное рок-исполнение группой за «Missionary Man.»
«Грязные Танцы» (Dirty Dancing) и «Трое мужчин и младенец» (Three Men and a Baby) были лучшими кинофильмами этого года и каждая песня, звучавшая по радио, была чересчур слащавой: Мадонна «Who’s That Girl?», Питер Гэбриел (Peter Gabriel — английский музыкант, 1950 г.р.) «Big Time», Стив Уинвуд (Steve Winwood — английский рок-музыкант, мультиинструменталист, 1948 г.р.) «Back in the High Life Again». Музыкальная индустрия в 1987 году изобиловала хреновыми идеями: компакт-дисков еще не существовало, но власти решили, что за «кассетными синглами» (cassette singles) будущее — и начали их производство с песни Брайна Адамса «Heat of the Night», которая противостояла испытанию временем примерно так же, как и кассетные синглы.
Что касается непосредственно хард-рока в 1987, Aerosmith вернулись с Permanent Vacation, но кроме песен «Rag Doll» and «Dude (Looks Like a Lady) «, звучавших по радио, остальные были слабоваты. Был Whitesnake с «Here I Go Again,» Heart’s «Alone,» Great White’s «Once Bitten,» и кавером Билли Айдола «Mony Mony». И где-то между ними были мы: ни Guns N’ Roses, ни Appetite for Destruction не вписывались в устоявшиеся музыкальные каноны 1987 года. Поскольку мы «сделали это», произошло это точно так же, как и раньше: мы должны были занять собственное место.
Appetite for Destruction был выпущен 21 июля 1987, без особой помпезности. Справедливости ради скажу, что это была успешная схема распространения; со своим небольшим культом почитания, передаваемым из уст в уста, как и в случае с Kill ’em All Металлики (в пер. с англ. — Убей их всех — первый альбом группы Metallica, выпущенный в июле 1983 г.). Мы обрели прежних фанов The Cult после того, как их вокалист, Ян Эстбери (Ian Astbury), видел наш концерт в the Marquee в Лондоне; позже он сказал мне, что сразу понял огромный потенциал нашей группы. Он предложил нам открывать их концерты в двухмесячном туре по Северной Америке в поддержку альбома Electric.
Этот альбом продюсировался Риком Рубином (Rick Rubin) и был исходным моментом в развитии готических мотивов The Cult. Было очевидно, что они хотели поддержать хард-роковую группу вроде нашей, потому что Electric звучал, будто записывался в 1973. К тому времени The Cult имели огромную международную аудиторию, и хотя Electric мог стать альбомом, принесшим им большую популярность в Америке, этого не произошло. Я познакомился с этой записью благодаря девочке, которой спал в то время. Цыпочки были хороши для того, чтобы узнать, что является крутым в тот момент — они всегда, казалось, были в курсе новинок.
Прежде, чем мы поехали в тур с The Cult, мы сняли наше первое видео «Welcome to the Jungle». Съемки длились два дня. В первый день мы отсняли все те небольшие эпизоды, определяющие индивидуальные характеры каждого из нас в видео: Эксл выходит из автобуса, Иззи и Дафф сидят на улице, и т.д. Если ты моргнешь, то пропустишь мой образ: я — пьяный сижу у двери с бутылкой Джека, упакованной в коричневый пакет. Мы снимали те сцены на Ла Бри (La Brea — улица в Лос-Анджелесе), рядом с витриной одного небольшого магазина электроники, который нашел наш директор, Найджел Дик (Nigel Dick). Я был уже знаком с длинным и трудным процессом создания видео: я участвовал в клипе Майкла Шенкера (Michael Schenker- экс-гитарист Scorpions и UFO) на песню с его альбома Assault Attack в 1982.
В течение вечера, пока ждал своего съемочного часа в «Jungle», я напивался. Я находился в постоянном режиме «побыстрей и подожди», что является обычным для съемок любого фильма или клипа, так что, когда они были готовы к съемке моей сцены, я более соответствовал своему образу. Этот клип запечатлел, каким я был в тот момент: спустя минуту после сигнала режиссера «Снято», я подрался с нашим менеджером, Аланом Найвеном (Alan Niven), понятия не имею почему — и он тоже. Я отчитал его, и затем блуждал в ночи и путешествовал автостопом черт знает где.
Следующей ночью мы снимали в Park Plaza Hotel, где располагался Scream Club Глории Дэйл. Дэйл — местная знаменитость ночной жизни в Лос-Анджелесе, управляющая сетью клубов — Scream был наиболее известным среди них. На второй день, как обычно, была очередная долгая выездная съемка, но, по крайней мере, мы снимали группу, играющую песню живьем. Мы сделали это случайно: мы сняли песню при закрытом зале, затем мы открыли клуб, впустили зрителей и сыграли песню три раза подряд. Это было круто. И это было нашим первым видеоклипом.
Через день или два, может через неделю, мы отправились с The Cult в двухмесячный тур, проходивший в августе-сентябре по Канаде, Западному Побережью и Югу. Тот тур был великолепным; не было того обычного дерьма, когда хэдлайнеры нарочно портят саунд открывающих групп, чтобы им пришлось повозиться, прежде чем выйти на сцену. Я думаю, что The Cult решили эту проблему, выбирая нас; никому не известная группа из Лос-Анджелеса. Как бы там ни было, между нами были хорошие дружеские отношения. Ян и Эксл ладили между собой, и мы с Даффом часто зависали с басистом Стивеном «Хагас» Хэррисом (Stephen «Hagus» Harris). Однако я не совсем уверен, что они представляли, чем все закончится, когда нанимали нас. Одно знаю точно: это путешествие подтвердило мою страсть к турам. Это были жалкие попытки, но они послужили началом моей беззаветной любви к путешествиям — я остаюсь неисправимым дорожным псом даже сейчас, когда пишу эти строки.
В это же время в моей жизни утвердилась другая привычка: я отказался от ежедневного приема героина и плавно перешел на выпивку. Мы теперь работали, так что я, как и следовало ожидать, заменил одну зависимость на другую, героин на беспробудное пьянство. Я наивно полагал, что был настолько сильным, что сам очистился и не имею никаких проблем с зависимостью вообще — правда в том, что ничего не изменилось. Я просто поменял вещество. Я перевел свою зависимость из незаконной области в юридически легальную; потому что алкоголь был приемлемым для всех. Это был ожидаемый аспект повседневной жизни в рок-н-ролле, так, если я ухожу в запой, но не ширяюсь, все в моем окружении довольны. Что они знали?
С того момента, за исключением нескольких отдельных инцидентов, прошло несколько лет, прежде чем у меня снова возникли серьезные проблемы с героином. Интересно, что на время мое мнение о героине изменилось: вскоре появилось ощущение, будто я вообще никогда не употреблял его. Так или иначе, я совершенно забыл о нем, и потерял всякий интерес, даже когда окружающие меня люди ширялись в моем присутствии. Я до сих пор не употребляю героин. Я заменил бесконечный героиновый кайф на выпивку, хотя на самом деле сложно не превышать свою норму перед концертом.
Давным-давно кто-то научил меня, что лучшим средством от похмелья является еще один стакан — клин клином вышибают. Это стало моей философией, потому что это срабатывало; единственная проблема состояла в том, что во время этого периода вечеринки, казалось, никогда не прекращались, и это был замкнутый круг. Я просыпался с похмельем каждый день, так что каждое мое утро начиналось со свежего глотка, и затем пил до очередной ночной вечеринки. Вечеринки вмиг стали расплывчатыми: я пил день и ночь напролет. Действительно у меня не было ни дня без алкоголя, потому что это был праздник каждый день; это была сплошная вечеринка в моем распорядке дня.
Мы были бандой дикарей, думающих, что все знаем, но на самом деле ничего не знающих
В ТУРЕ С THE CULT МЫ ОСТАНАВЛИВАЛИСЬ в более дешевых гостиницах, чем они, но это не мешало нам разрушать их. Часто, ночь заканчивалась тем, что меня с Даффом выгоняли или персонал гостиницы или сама группа, и мы сталкивались с проблемой поиска гостиницы. Однажды ночью я был настолько пьян, что упал без чувств на кушетку в холле гостиницы The Cult и Дафф оставил меня там. Я проснулся около пяти утра от ощущения сырости в штанах. В довершение всего, у меня не было своего ключа от гостиничного номера и никаких представлений о том, где мы остановились. Гостиничный персонал не мог мне ничем помочь, вероятно, потому, что я был пропитан мочой и жутко вонял. Я выполз в канадский холод; подмораживало, и я блуждал по улицам в надежде найти свой путь. Мне повезло, что первая же гостиница, на которую я наткнулся по дороге, оказалась нашей. К тому же мне повезло, что на мне были мои кожаные штаны, я не успел промерзнуть. Есть у кожаных штанов одно замечательное достоинство — когда ты обоссался, это не так заметно, как в джинсах.
Я просто был так взволнован, быть в туре где угодно с настоящим тур-автобусом, как бы дерьмово и ненадежно это ни было. Как группа, мы были похожи на кучку неудачников из спортивного фильма; у нас были фиговые инструменты, и ни цента за душой, но у нас было достаточно силы, чтобы победить чемпионат — мы были рок-н-ролльной версией «Удар по воротам» (Slap Shot- фильм 1977 г. с П.Ньюменом в гл. роли, о второразрядной хоккейной команде). Мы даже играли на хоккейных катках в Канаде: тур начался в восточной области и перемещался по Западному Побережью, вниз к северо-западной части Тихого океана, на юг через Калифорнию, затем через Аризону и Техас в Луизиану и район Дельты Миссисипи. Это было большое путешествие.
В Канаде нас ничто не потрясло, но мы потрясли всех. Слишком часто мы были похожи на Братьев Блюз (Blues Brothers — амер. комедийный киномюзикл 1980 г.) как в той сцене, когда они приходят, чтобы отыграть концерт в деревенском баре и их закидывают пивными бутылками. Мы были настороже всякий раз, когда оказывались неожиданно в агрессивной обстановке, и нам это нравилось… потому что такое уже не раз случалось.
Даже когда мы ничего не делали, по всей Канаде на нас бросали странные взгляды, где бы мы не появлялись. Мы думали, что вполне нормальны, но мне было довольно ясно видно, что наш образ жизни не казался нормальным всем тем людям, по правде говоря. Мы были бандой дикарей, думающих что все знаем, но на самом деле ничего не знающих. Предполагаю, что The Cult видели в нас временную единицу оборудования: мы были интересны им, потому что у нас был уникальный тембр; но мы были машиной, способной сломаться в любой момент.
Вокалиста The Cult Яна Эстбери (Ian Astbury) действительно развлекало, каким взрывчатым веществом мы были: он наслаждался этим; по его мнению, мы были дикими и по настоящему жаждущими и завидующими все качествам матерых рок-звезд. Он был прав: мы были такими, даже более — мы были похожи на M80 в кока-коле (добавить ментол в кока-колу). Гитаристу The Cult Билли Даффи (Billy Duffy), с другой стороны, было все по фигу. Он вообще ничем не интересовался. В любом случае, не чаще, чем они заглядывали к нам, взглянуть на наши выходки.
МЫ ШЛИ И ИГРАЛИ СВОИ КОНЦЕРТЫ каждую ночь в том туре, но по правде говоря, я никогда не чувствовал удовлетворение от тех выступлений. Тем не менее, мы должны были стать солидной гастролирующей единицей; однако мы не были матерыми профессионалами, и это беспокоило меня. Вероятно, это делало нас интересными, потому что нас ничто не сдерживало: мы выступали без опыта; с одной рубашкой на теле, аппаратурой на сцене, и горсткой песен, чтобы играть для людей, которые никогда не слышали о нас. Я думаю, мы были единственным, кто знал, что у нас есть альбом.
Мы играли на хоккейных катках, в театрах, и на нескольких маленьких фестивалях с незначительным количеством участников. И как бы ни был я счастлив в том туре, который казался мне самым крутым событием, я не мог не признать тот факт, что все было не так хорошо, как следовало быть. По-моему, мы вообще не добились успеха, потому что наши выступления просто были не на должном уровне. Но это казалось чрезвычайно важным только мне, что является определенно чертой моего характера. Я не мог отказаться от тех концертов как, предполагаю, поступили бы Sex Pistols.
И все-таки, возвращение домой уже чувствовалось, когда тур The Cult добрался до Лонг-Бич Арены (Long Beach Arena). Я помню, как, возвращаясь поздно ночью, разглядывал днаие арены, сплошь в звездных афишах. Я видел Оззи, AC/DC, Black Sabbat, Judas Priest, Билли Айдол, и множество других и так далее. Я думал, играть там означает, что ты добился успеха.
Я даже увидел там Ratt вопреки моему желанию: поскольку я говорил уже, Ивонна встречалась с их певцом, Стивеном Пирси (Stephen Pearcy), еще тогда, когда они назывались Mickey Ratt (до 1983 года). Когда мы с ней были вместе, группа была там хэдлайнером, и она так гордилась им, что мы должны были пойти, даже при том, что он был полным идиотом. Она была взволнована, что Ratt из своего сосуществования в одной дешевой квартире добились хэдлайнерства на Лонг-Бич Арене. И вот теперь я должен признаться; когда мы получили тот концерт, я испытывал огромное чувство удовлетворения. Для раскрученной группы, по большому счету, играть перед почти пятью тысячами зрителей Лонг-Бич Арены не мало — но для нас в то время, это было все.
Это было также подобающее возвращение домой. Мы остановились возле арены и припарковали автобус на улице возле гостиницы. Так или иначе, мы умудрились подобрать двух девочек, стоящих тут же на тротуаре, и парни утащили их в конец автобуса. Затем мы зарегистрировались к гостинице, и помню, как потягивал свое спиртное, одновременно рассматривая через парковку арену, чье здание вырисовывалось на горизонте, большем, чем жизнь. На следующий день появились наши друзья из Лос-Анджелеса, и когда мы выступали, они уделили нам больше внимания, чем вся канадская публика вместе взятая. Это было великолепно, мы были дома.
Они были из тех равноправных группиз, готовых трахаться со всеми в любое время по принципу «с любой группой в любое время».
МЫ ВЗЯЛИ С СОБОЙ В ТУР ТОГДАШНИХ ПОДРУЖЕК естественно; мы сразу же потеряли к ним интерес. Мы были готовы к этому; мы быстро миновали этот этап, без особых усилий. Когда мы добрались до Аризоны, думаю, так и было, мы впервые столкнулись с группиз; желающими трахаться с нами, потому что они были нашими фанами — мы уже были на пути домой. Они были из тех равноправных группиз «, готовых трахаться со всеми в любое время по принципу «с любой группой в любое время».
В целом, возраст группиз обычно колебался между семнадцатью и двадцати двумя годами; если им было ближе к 25 годам, они наиболее вероятно подрабатывали своим телом на улице неоднократно — быть может слишком много — и были совсем зрелые, составляя странную комбинацию дочки-матери. Но в некотором смысле, группиз в захолустье были более доступными, чем группиз в Лос-Анджелес: культура среды проживания этих девочек была минимальна, и они посвятили себя стремлению получить от жизни максимум. И вряд ли все было прилично.
Всякий раз, когда мы не выступали, Эксл отсиживался в гримерке, восстанавливая голос сном. Иногда, когда у нас был выходной, он мог проспать весь день там, вместо того, чтобы зарегистрироваться в гостинице. Однако он каждый раз выходил с нами тусоваться, и это было всегда круто. Все было просто замечательно в то время — если можно сказать, у нас был успех на сцене. Дух товарищества был высок; мы были идеальной компанией ребят, путешествующих вместе… мне даже не с чем сравнить те ощущения. Мы были всем очень довольны.
Пока в нашем дерьмовом автобусе не сломался кондиционер где-то в Техасе. Пока мы сидели там, мучаясь о жары, нам пришло в голову, что мы должны были путешествовать классом повыше.
Вест Аркин (West Arkeen- соавтор песен «GN’R») приехал в Техас через нескольких дней, устроив несколько вечеринок, несмотря на настоящую пустыню Сахара в автобусе: Вест уехал спустя четыре или пять дней, ставший похожим на свою собственную тень. Я прикинул, он, потея, потерял около восьми футов. После этого у нас было три свободных дня в Техасе, в этом курортном отеле в Богом забытом месте, и в течение тех трех дней мы уволили своего автобусного водителя и менеджера тура, которого звали «Купером» («Cooper»).
Купер был чудаком; он носил кепку разносчика газет все время и водил желтый Lotus. Он был тощим, поджарым английским парнем с очень нервным поведением — предполагаю из-за кокаина, который он употреблял. Проблема Купера в том, что он превратился в эгоистичную рок-звезду и забыл про свои обязанности тур-менеджера. Нас тошнило от Купера, соблазняющего цыпочек, мы заходили в его комнату в надежде на кокаин и секс. Он просто врал нам, когда мы звонили ему в номер, спрашивая, где девочки. Он говорил, что они смылись, и мы верили ему, пока не врывались в его комнату и ловили с поличным.
К тому же у него была плохая привычка обещать мне с Иззи грамм кокса, если мы встанем пораньше, чтобы дать интервью. Он давал нам немного, но стоит только нам появиться на радио или дать интервью или еще чего-нибудь, он обычно пытался отступить от своих обещаний. Это было просто глупо — если ты обещаешь нам наркотики и не даешь их, мы рано или поздно дадим тебе пинка под зад.
Последней каплей была ситуацией, когда Алан поручил Куперу позаботиться о группе, и у него снесло крышу, и он с опозданием привез нас на концерт. Это была большая лажа, и так ему и надо; Алан сразу уволил его и автобусного водителя. Они просто ушли. Следующее, что мы слышали, как Купер продавал телефонные справочники, ходя по домам.
Я был впечатлен, когда Алан вышвырнул Купера безо всяких объяснений — так я узнал о его серьезных намерениях. Это был пример его чрезмерно покровительственного, отеческого, и собственнического отношения к нам. Это радовало, потому что мы были такими скандалистами, которым на все насрать.
Это было здорово, что Алан избавился от них; но проблема состояла в том, после тех выходных мы должны были добраться до следующего концерта в Хьюстоне, и у нас не было ни тур-менеджера, ни автобусного водителя. Мы вынуждены были искать другой транспорт на месте. Я не помню, как поступили другие парни, но мы с Даффом поехали на Trans Am (серия гоночных автомобилей) с той девочкой, которую я подцепил. Все было прекрасно, пока мы не попали в сильнейший ливень, потому что у ее автомобиля не было дворников ветрового стекла. Дождь усиливался, так что мне пришлось высунуться из окна с пассажирской стороны и использовать свое тело как щит, защищающий от дождя одну половину окна, в то время как я вытирал другую половину своей рукой, чтобы она могла видеть дорогу достаточно хорошо.
Наш Хьюстонский концерт был убийственным, и после него мы ближе познакомились с Югом. В Луизиане я был как дома, особенно в Новом Орлеане, со всем этим колдовством и африканской религией и черной магией. Мы пошли в настоящий речной ресторан на болоте, где я съел гремучую змею и темнокожего аллигатора. Это было великое время для меня; я понял, что только в дороге буду чувствовать себя отлично. Я попал прямо в точку, учитывая свою карьеру.
МЫ ТАКЖЕ СФОРМИРОВАЛИСЬ В ТОМ ТУРЕ как дорожная команда, действующие лица которой стали нашей командой на годы. Мы репетировали перед туром с Майком «Mакбоб» Мэйхью (Mike «McBob» Mayhew) в качестве техника ритм- и бас-гитар; и «McBob» использовал свое едкое чувство юмора, чтобы напоминать нам как низко мы были по пищевой цепи (Food chain — пищева́я цепь — взаимоотношения между организмами, через которые в экосистеме происходит трансформация вещества и энергии), постоянно указывая на заурядную сущность гастрольного проживания. У него был многолетний дорожный опыт, и его постоянные небольшие комментарии были всевозможными необходимыми нам напоминаниями, что Шангри-ла (Shangri-la — земной рай) в нашем автобусе всего лишь мираж.
MакБоб со мной и Даффом до сих пор — он — часть Velvet Revolver — и в конце концов одним из наиболее интересных аспектов его поведения являются по-прежнему его бесконечные дорожные истории. Большинство из них заканчиваются тем, что Майк попадает в больницы по причине всевозможных болезней и ранений, которые обычно наносил сам себе, или как непредвиденный результат вечеринок. Одна из самых незабываемых историй в его арсенале о том, как он настолько опьянел, что выпал из автомобиля, затормозил своей головой об тротуар, и проснулся в больнице с металлической пластиной в черепе. Иногда ее фиксируют металлоискатели в аэропортах. МакБоб похож на Роберта Шоу-капитан Квинт из фильма «Челюсти» (Captain Quint, «Jaws»-1975), сидящего на носу касатки, обрушивающего на нас эти тяжелые боевые истории как атомную бомбу.
Наша команда завершалась Биллом Смитом (Bill Smith), моим гитарным техником, которого, как я вскоре понял, интересовало исключительно пиво. Он был милым парнем, любил вечеринки, и сидел сбоку сцены, он больше смотрел шоу, чем выполнял работу за кулисами. Я мог сказать, что он, вероятно, поменял струны пяти гитар за весь тур; он умел хорошо их натягивать, только делал это согласно своему логическому распорядку. Благодаря Биллу, я учился играть с большей осторожностью — стараясь не порвать струны, иначе я не знал, когда смогу вернуть себе гитару. В туре у меня было всего две гитары, так что я не думаю, что это занимало так много времени. Бесполезно было говорить, что мне нужно заменить Билла. Учитывая все нюансы нашей команды и нашей непрофессиональности, наш тур закончился с успехом, как в фильме «Несносные Медведи» («Bad News Bears»,1976, реж. Майкл Ритчи).