ЧАСТЬ 2
A-а-а!» орал Дэнни. Даже несмотря на боль, голос Дэнни был странно тихим, учитывая его размеры вроде Майка Тайсона.
«Святое дерьмо!»
«Мать твою!»
«Гребаный Дэнни!»
Дэнни жил за углом, поэтому двое из нас держали его за запястье, чтобы уменьшить кровотечение, пока мы вели его домой.
Мы дошли до его подъезда и позвонили в звонок. Его мама открыла дверь, и мы показали запястье Дэнни. Она смотрела на нас без особого беспокойства, недоверчиво.
«Что, мать вашу, мне с этим делать?» сказала она, и хлопнула дверью.
Мы не знали, что делать; к этому времени лицо Дэнни побледнело. Мы даже не знали, где поблизости находится больница. Мы вели его назад по улице, все в крови, которая не переставала течь, и тормознули первый попавшийся автомобиль.
Я заглянул в окно. «Эй, мой друг истекает кровью, Вы можете отвезти его в больницу?» сказал я нервно. «Он может умереть!» К счастью леди, сидящая за рулем, была медсестрой.
Она посадила Дэнни на переднее сиденье, и мы следовали за ее автомобилем на наших велосипедах. Когда он вошел в приемный покой, Дэнни не мог ждать ни минуты; кровь текла из его запястья как у жертвы триллера, поэтому его пропустили без очереди, несмотря на протесты ожидающей и злящейся толпы. Доктора зашили его запястье, но на этом дело не закончилось: когда он вышел в приемный покой, где мы ждали его, почему-то внезапно лопнул один из его свеженаложенных швов, выпуская струю крови вверх, оставив след через потолок, что взбесило и вызвало отвращение у всех присутствующих. Само собой разумеется, его повторно провели к доктору; второй попытка наложения швов была успешной.
ЕДИНСТВЕННЫМИ ПОСТОЯННЫМИ ЧЛЕНАМИ НАШЕЙ БРИГАДЫ были Джон и Майк, которых мы звали Братьями Ковейбанги ( Brother Cowabunga). Они были постоянными участниками потому, что: жили в Долине (Valley), где процветала типичная американская пригородная жизнь, их родители не были в разводе, у них была сестра, и все они жили в милом причудливом доме. Но они не были единственной парой братьев: был также Джеф и Крис Гриффины (Jeff and Chris Griffin); Джеф работал в Schwinn, а Крис был его младшим братом. Джеф был самым взрослым из нашей команды; ему было восемнадцать, и у него была работа, к которой он относился серьезно. Эти двое не были столь же функциональны как Ковейбанги (Cowabungas), потому что Крис отчаянно пытался быть похожим на своего старшего брата, но безуспешно. У них была горячая сестра по имени Трэйси (Tracey), которая красила волосы в черный цвет, несмотря на то, что все в ее семье были натуральными блондинами. У Трэйси был готический стиль раньше, чем он вошел в моду.
И был Джонатан Уоттс (Jonathan Watts), который был настоящим лидером среди нас. Он был совершенно безумен; он мог сделать все, что угодно, независимо от телесного повреждения или потенциального лишения свободы, которое могло бы случиться с ним. Мне было всего двенадцать, но даже в этом случае, я знал достаточно о музыке и людях, чтобы найти это немного странным, что Джонатан и его папа были поклонниками Jethro Tull. Я подразумеваю, они боготворили Jethro Tull. Мне жаль, что Джонатана больше нет с нами; он умер трагически от передозировки после многолетнего пьянства и последующего пребывания в обществе Анонимных Алкоголиков. Я потерял связь с ним очень давно, но я снова увидел его на встрече AA, которую мне надлежало посещать (мы доберемся до всего этого совсем скоро), после того, как я был арестован однажды ночью в конце восьмидесятых. Я не мог поверить в это; Я приходил на эти встречу и слушал всех этих людей, разговаривал и, через некоторое время понял, что парень, ведущий встречу, был не кто иной как Джонатан Уоттс. Время — такой мощный катализатор изменений; Вы никогда не знаете, как расстанутся родственные души — или где они могут увидеться снова.
Возвращаясь в прошлое, те парни и я провели много вечеров в Laurel Elementary School (школа), творчески используя их детскую площадку. Это было тусовочным местом для каждого ребенка в Голливуде, с велосипедами, роликовой доской, немного выпивки, или травы, чтобы покурить. У детской площадки было два уровня, связанные длинными конкретными скатами; это для тренировок конькобежцев и велосипедистов. Мы полностью завладели всем этим, используя все столики детской площадки в своей конструкции. Я не горжусь этим разрушением общественной собственности, но езда вниз и вверх на тех двух скатах вызывала столь острые ощущения, которые стоили этих жертв. Это место привлекало внимание многих малолетних преступников и других детей Голливуда, которые здесь продолжали свои великие дела. Я помню Майка Балзари (Mike Balzary), более известного как Блоха (Flea), зависающего там, играющего на своей трубе и рисующего граффити на стенах, создавая целые фрески. Это был неправильный форум, но все там гордились сценой, которую мы создали. К сожалению, ¬студентам и учителям той школы платили, чтобы каждое утро они смывали наши художества.
Однажды директор неблагоразумно решил взять дело в свои собственные руки, решив противостоять нам ночью. Это не привело ни к чему хорошему; мы продолжали насмехаться над ним, он был слишком рассерженный, и мои друзья, и я начали с ним драку. Это вышло из-под контроля настолько быстро, что прохожий вызвал полицейских. Ничто не распугивает стайку детей как звук сирены, так что большинство из нас сбежали. К сожалению, я не был одним из них. Я и еще один парень были единственными пойманными; нас прицепили наручниками к перилам перед школой, прямо на улице, выставив нас на всеобщее смотрение. Мы были как два привязанных животных, попавших в западню и оттого совершенно несчастных. Мы отказались сотрудничать: мы поступили по хитрому, мы назвали ми ненастоящие имена. Они продолжали допрашивать, пытаясь испугать нас, но мы отказались говорить наши имена и адреса, и так как двенадцатилетние не носят удостоверений личности, они были вынуждены позволить нам уйти.
ПОЛОВАЯ ЗРЕЛОСТЬ НАСТУПИЛА ДЛЯ МЕНЯ приблизительно лет в тринадцать, в то время когда я посещал Bancroft Junior High в Голливуде (школу). Независимо от моих чувств к распавшейся семье, развод уступил свое первостепенное значение интенсивному гормональному развитию. Просиживание целого дня в школе казалось бессмысленным, поэтому я начал прогуливать занятия. Я начал регулярно курить коноплю и активно ездить на своем велосипеде. Я нашел способ самоконтроля; я только хотел быть независимым и делать то, что хочу. Однажды ночью, когда я с моими друзьями размышлял о том, как ворваться в Spokes and Stuff — тот самый магазин велосипедов, где мы тусовались, — по какой причине я не могу помнить, я заметил ребенка, шпионящего за нами через окно квартиры через переулок.