так же, как и звучали записи на этой пластинке, то совсем скоро я уже импровизировал в одиночку, а затем я просто потерял голову (beside myself)! Услышать себя однажды со стороны, как я играю фразы (зд. lay down), звучащие как рок-н-ролльное гитарное соло, было сродни обретению Священного Грааля. Та книга изменила мою жизнь. У меня по-прежнему есть потрёпанная копия этой книги, валяющаяся где-то в багажнике (trunk), и я никогда больше не видел другой такой ни до этого, ни потом. Я её искал её много раз и безрезультатно (to no avail). Я склонен полагать, что это был единственный оставшийся в мире экземпляр, который оказался в тот день в магазине специально для меня. Та книга дала мне технику, которую я искал, и, как только я начал постигать её, я забросил музыкальную школу навсегда.
Теперь, насколько я мог судить, я стал рок-гитаристом, поэтому, движимый необходимостью (out of necessity), я взял взаймы сто долларов у бабушки и купил электрогитару. Это была очень дешёвая копия Les Paul, сделанная компанией «Memphis Guitars». Меня привлекала форма гитары — все мои любимые гитаристы играли на Les Paul. Эта гитара олицетворяла (epitomize) для меня рок-н-ролл. К слову, я знал так мало, чтобы даже быть в курсе, кем был Лес Пол. Я не был знаком с его потрясающими джазовыми импровизациями и не имел понятия, что он руководил (pioneered) разработками электрических музыкальных инструментов, эффектов и звукозаписи. Я не знал, что его торговая марка электрогитар (solid body guitar) скоро станет моим главным выбором. И я не имел понятия, что, спустя много лет, мне удостоится честь много раз делить с ним одну сцену. Не-а, в те дни всё было достаточно просто: по моему мнению, с этой формой гитары я зрительно связывал звук, который хотел получить.
* * *
ОТКРЫТИЕ ГИТАРЫ — КАК ОТКРЫТИЕ СЕБЯ САМОГО, ОНА ДАЛА МНЕ ИМЯ, ДАЛА мне цель. Она стала для меня творческой отдушиной (a creative outlet), что позволило мне понять самого себя. Вихрь моего взросления внезапно отошёл на второй план, всё сфокусировалось на одной гитаре. Я не вёл дневника (keep a journal), и не казался способным выразить себя (vocalize) в конструктивном ключе (in a constructive fashion), но гитара прояснила для меня мои же чувства (emotional clarity). Я любил рисовать, это было занятие, которое отвлекало моё сознание от всяких вещей, но чтобы выразить себя полностью, такого проводника (vehicle) для меня было недостаточно. Я всегда завидовал художникам, которые могут выразить себя через живопись, но только благодаря гитаре я пришёл к осознанию того, насколько чудесным может быть самовыражение (зд. release).
Занятия на гитаре на протяжении многих часов, где бы мне ни приходилось заниматься, давало ощущение свободы (was liberating). Игра на гитаре стала трансом, который успокаивал душу: руки были заняты делом, а сознание становилось сосредоточенным, и я обретал умиротворение. Попав однажды в группу, я обнаружил, что физическое напряжение (physical exertion), возникающее во время выступления, стало моим основным способом расслабления (release). Когда я играю на сцене, я в большей степени чувствую себя в своей тарелке, чем когда бы то ни было в своей жизни. На подсознательном уровне игра на гитаре наполняет тебя вдохновением (inform), и поскольку я из тех, кто свой «собственный багаж» носит сам (carry his baggage around internally), то ничто другое не могло помочь мне лучше обнажить свои чувства (tap into feelings).
Обретение собственного голоса через гитару в пятнадцать для меня было просто революционным. Это был скачок в моей собственной эволюции; я не могу представить себе нечто, что столь же существенно изменило мою жизнь. Единственное событие, которое можно сравнить с гитарой, произошло в моей жизни два года назад — тогда, когда я впервые постиг тайну противоположного пола. Испытав это однажды, я не думал, что что-нибудь может быть лучше, чем секс… пока я не стал играть на гитаре. А вскоре после этого я открыл, что эти два дела (pursuits) не могут мирно сосуществовать в моём тинейджерском мире.
Мою первую подругу звали Мелисса (Melissa) — милая, немного пухлая (chubby) девчонка с большими сиськами, на год младше меня. Ей было двенадцать, а мне было тринадцать, когда мы лишили друг друга девственности (lost our virginity to each other). По сегодняшним стандартам не вызывают шока подростки, занимающиеся совсем уж взрослыми делами в возрасте гораздо младшем. Но тогда, в 1978 году, мы с Мелиссой далеко вышли за рамки (ahead of the curve): большинство из наших ровесников всё ещё практиковали французские поцелуи. Мы оба в душе (inherently) понимали, что не стоит делать из хорошего ещё лучшее, поэтому поддерживали